Чашки.

     Открываю один глаз, и в полудрёме рассчитываю на чудо. Пожалуйста, пусть будет ещё очень рано. Пусть до будильника часа два, а лучше три. С надеждой и опаской смотрю на часы. Улыбаюсь краешком рта, не прогнать бы сон. И снова закрываю глаза.

      Проснуться до будильника и снова отдаться страстям Морфея. Как инъекции счастья под кожу.

      Через два часа придётся-таки открыть оба глаза. Стараясь не совершать резких движений, выползаю из своего логова сна. Большая вязаная кофта проситься на плечи, кутаюсь в неё как во вчерашний день. Светлый солнечный воздух проникает в лёгкие, в мысли, в душу... Хочется какого-нибудь цветочного нектара, но чайник делает только чай. Зато пузатые чашки самого лучшего в мире терракотового цвета, явно сделанные маленькими проворными эльфами, любой чай превращают в нектар.

Босые пятки щекочет ковёр. С ковром у меня роман. Ковёр мне как кот. Он мягкий, заботливый и ждёт всегда дома. Ковру скучно одному, он вступает в заговор с пылью и странными тёмными нитками, появляющимися из ниоткуда. Ковёр лежебока, очень ленив, немного толстоват, и периодически ворчит. Но любим мной безгранично, и пусть он и скрывает, но эта любовь взаимна.

     Ковёр тоже рад. Он делает вид что греет свои бока на солнце, но это не так. Ковёр не знает что за окном не такое уж и лето, но пусть думает себе, что хочет. Дурёха.

     Чайник готов поить чаем. Чашки от фей греют руки. Рукам вроде и так не холодно, но даже не в этом дело. Дело в том, что чашки должны быть большими, тёплыми, и греть руки. Чашки созданы не для того, что бы чай пить, чашки созданы, что бы греть руки, что бы вести разговоры, что бы смотреть из под ресниц. Тонкие фарфоровые аристократичны и жеманны. Их держат аккуратно, с ними не расслабишься. Они сковывают руки, заставляют сидеть с ровной спиной, смотреть чуть надменно, с прищуром. Они манерны, они требуют особого отношения, подхода. Есть неуклюжие чашки. Из неуклюжих чашек пьют обычно кофе. Такой кофе, который делают по десять раз за день, забывают на каком нибудь столе, полке, ступеньке. И делают снова. Иногда их находят, вместе с остывшим кофе и холодной ложкой. Их замечают, но купаться не несут. И собирают только когда последняя неуклюжая чашка выберется со своей полки и застрянет где то между кабинетом и мастерской. Пустая полка будет кричать о том, что надо что то таки предпринять и чашки таки собируться, освободятся из под кофейного плена и дружным рядом встанут на полку. До следующего путешествия. Ох уж эти кофейные скитания.

У моих пузатых, огромных чашек, с цветными боками свои предпочтения. Они дружны с чаем, лимоном и мёдом. Они любят имбирь и корицу. Тонкие ломтики яблок с ложкой коричневого сахара их частые гости. Милые цветные пузачи. Нет ничего вас добрее.

Ленивое утро слепит глаза. Хочется тишины и света открытых окон, тёплых пледов. Мои чашки манят на террасу. Кутаясь в кофту и поджимая пальцы, я усаживаю себя в кресло и щурю глаз.

        В этом утре моё счастье. В этих чашках, в светлом доме, в тихих отблесках солнца на так старательно подобранном ковре. В чистых окнах, в свежевыстиранных шторах, которые ещё пахнут порошком. Я люблю приносить сюда цветы. Покупать букеты на цветочном рынке. Плотные букеты самых обычных цветов. Никаких тебе строгих роз, мне же ещё нет 40 лет, я их ещё не понимаю. Пока больше роз радуют меня жёлтые нарциссы, белые маленькие ромашки, дутые тюльпаны.

         Я гордо иду по улицам с букетами не подаренных цветов. Я несу их, как дикий зверь добычу, в своё логово. Жадно ставлю в вазы. Это всё моё.

        В замке поворачивается ключ. Звук режет уши. Им придётся привыкнуть. Замок сопротивляется. Замок не рад, он волк одиночка. Он суров, скрипуч и воля его железна. Он не поддаётся. В его жизни пока был только один единственный ключ, с которым он ещё кое как мирился. Замок кричит что это наглость, что вторых ключей не бывает, вопит о провокации и посягательстве на свободу личности, слова и мысли. Но в конечном итоге он сдастся. Все сдаются в конечном итоге.

       Я улыбаюсь краешком рта. Половинкой. Всё-таки замочная солидарность не позволяет мне улыбаться вторым краешком тоже.

      На пол становиться первая картонная коробка. На стол падает букет георгинов. Он нежно берёт меня за плечи и целует в макушку. И мне больше ничего не остаётся. Я продержалась не дольше замка. Остаётся только бежать в спальню натягивать майку, старые джинсы и бодро таскать картонные коробки. Мы съезжаемся. Двигаем чашки.

...  продолжение следует

П.С Фото нагло позаимствованы у моего друга, фотографа Паши Лутова. http://www.pashalutov.com/ 

У меня есть одна очень наглая мечта. Я напишу книгу, ты отснимешь обложку. Если к этому времени я смогу себе это позволить)))