Переехали

А мы плюнули и переехали. Выбрали новый цвет шаблона и считаем что все изменится к лучшему, что шоколад перестанет отлагаться в попе, а я опять стану пунктуально писать.
Может нас проведывать, мы будем рады вас видеть

http://dariakrasnikova.blogspot.de/

Ваша. Даша. 

Буквочки

А пишется оно, или от любви или от того что жизнь опять летит под откос. От моей любви почему то мне не пишется. Может еще случиться, и я счастливо буду размазывать розовые сопли по строчкам. Но это мы пока отложим.

И так прошло полгода с нашей последней встречи. Помните о чем мечталось? Об Университете и уйти из страшного Отеля. Отель перестал быть страшным, вчера я из него ушла. Ушла по доброму, с хорошим чувством что все что могла, сделала. С осознанием того что Гастрономия и Отель это все же не мое. Ну не сложилось, так бывает. Ушла, попрощавшись, мирно и расстались мы друзьями. Знаете, я бы всегда хотела так уходить. Что бы оставаться друзьями. Да, это  было сложно, тяжко, но я поняла, что такое пахать как лошадь, что такое таскать тарелки и быть не на своем месте. Профессия меняет людей, причесывает всех под одну гребенку, и если вы не согласны с предложенными условиями, то уходите. Вот я ушла. Куда спрашиваеться?

Теперь я вся такая свободная от рабства, сижу на полу со своими буковками и у меня опять ничего нет. Хотя как нет? Есть место в Университете, каким то чудом преодолен конкурс, зачислена, семестр начнется через неделю. Сижу теперь и вроде бы вот оно добились, но как то оно хреновастенько, если честно. Мне иногда кажется, что хреново это перманентное состояние современного эмигранта.

Когда уже были собранные коробки, что бы переезжать из отельно лесного дома для персонала я до последнего не знала, куда же поеду. Хорошие люди приютили и сказали живи сколько хочешь. Через сутки совместной жизни, которых уже даже хватило что бы привыкнуть друг к другу мне дали комнату в общаге. Я бы радоваться должна была, а я, дура истерическая, прорыдала два дня. Потому что это опять паковать коробки, которые еще толком никто и не распаковал, потому что каждый день жизнь меняется по пять раз в час и потому что я, в конце концов, девочка, и порыдать это святое. В общем, между рыданиями и смятениями, я естественно согласилась на общагу, и путь мне теперь туда. А это значит, каждый месяц платить квартплату, страховку и покупать продукты. Но другие же бедные студенты с выдающимися мозгами как то тянут, вот и мы потянем.

Мы потянем, ребята, мы потянем. Мы еще немного порыдаем, поедим желейных конфет, может даже нервно покурим одну за одной, но потянем. Начнем пить персен, валерьянку и валидол. Возьмем себя в руки, будем стонать, вероятно, очень мало спать и я не знаю, что еще делать, но из этого что то, да выйдет. Странным образом у меня нет больше плана Б. За последние два с половиной года, я четвертый раз начинаю все с начала, и мне кажется, что это хобби пора менять.

У меня нет к вам советов или пожеланий. Я думаю, вы и так все знаете.

Ваша ДашаБуквочки

А пишется оно, или от любви или от того что жизнь опять летит под откос. От моей любви почему то мне не пишется. Может еще случиться, и я счастливо буду размазывать розовые сопли по строчкам. Но это мы пока отложим.

И так прошло полгода с нашей последней встречи. Помните о чем мечталось? Об Университете и уйти из страшного Отеля. Отель перестал быть страшным, вчера я из него ушла. Ушла по доброму, с хорошим чувством что все что могла, сделала. С осознанием того что Гастрономия и Отель это все же не мое. Ну не сложилось, так бывает. Ушла, попрощавшись, мирно и расстались мы друзьями. Знаете, я бы всегда хотела так уходить. Что бы оставаться друзьями. Да, это  было сложно, тяжко, но я поняла, что такое пахать как лошадь, что такое таскать тарелки и быть не на своем месте. Профессия меняет людей, причесывает всех под одну гребенку, и если вы не согласны с предложенными условиями, то уходите. Вот я ушла. Куда спрашиваеться?

Теперь я вся такая свободная от рабства, сижу на полу со своими буковками и у меня опять ничего нет. Хотя как нет? Есть место в Университете, каким то чудом преодолен конкурс, зачислена, семестр начнется через неделю. Сижу теперь и вроде бы вот оно добились, но как то оно хреновастенько, если честно. Мне иногда кажется, что хреново это перманентное состояние современного эмигранта.

Когда уже были собранные коробки, что бы переезжать из отельно лесного дома для персонала я до последнего не знала, куда же поеду. Хорошие люди приютили и сказали живи сколько хочешь. Через сутки совместной жизни, которых уже даже хватило что бы привыкнуть друг к другу мне дали комнату в общаге. Я бы радоваться должна была, а я, дура истерическая, прорыдала два дня. Потому что это опять паковать коробки, которые еще толком никто и не распаковал, потому что каждый день жизнь меняется по пять раз в час и потому что я, в конце концов, девочка, и порыдать это святое. В общем, между рыданиями и смятениями, я естественно согласилась на общагу, и путь мне теперь туда. А это значит, каждый месяц платить квартплату, страховку и покупать продукты. Но другие же бедные студенты с выдающимися мозгами как то тянут, вот и мы потянем.

Мы потянем, ребята, мы потянем. Мы еще немного порыдаем, поедим желейных конфет, может даже нервно покурим одну за одной, но потянем. Начнем пить персен, валерьянку и валидол. Возьмем себя в руки, будем стонать, вероятно, очень мало спать и я не знаю, что еще делать, но из этого что то, да выйдет. Странным образом у меня нет больше плана Б. За последние два с половиной года, я четвертый раз начинаю все с начала, и мне кажется, что это хобби пора менять.

У меня нет к вам советов или пожеланий. Я думаю, вы и так все знаете.

Ваша Даша

4 месяца без единого слова

Мы сидели на лавке, в абсолютно немецком Biergarten. Столы со скамейками, пиво из больших кружек и вид на озеро. С мокрыми волосами, с наглыми глазами я беспардонно врала. Врала, что у меня есть блог в интернете и что я пишу. Меня спрашивали, о чём я пишу, и читает ли меня, ну хоть кто ни будь. Я кивала, улыбалась, радовалась. Я говорила о том, что люблю писать, люблю эти буквы, которых не так то и много, но они так удачно складываются в слова. Я смотрела на воду, на небо, на эти лавки, и говорила о том, что больше всего в жизни мне хочется сидеть на террасе и писать книжки. Мне верили. Более того в меня верили. На меня смотрели внимательно, и даже с каким то зачарованным уважением. И вдруг очень спокойно сказали, так пиши. Пиши и отправляй книги в издательства. А что, так же делают.

Я качнулась на глупой лавке. В какие издательства? В немецкие? С моим-то немецким писать книги?

Ах да, твой немецкий… Пиши тогда детские книги. Пиши по простому. Ошибки в тексте можно исправить. А что, ведь детские книжки стоят как взрослые. Пиши книжки. Отправляй в издательства.

Я улыбалась, врала, а мне верили. Какие к чёрту книжки. Мой блог мёртв. За четыре месяца, ни единого слова. Меня уже никто не читает. И как бы я не любила буквы и слова, писатель из меня ещё тот.

Сегодня я опять за клавиатурой. Я ненавижу врать. Я больше не хочу врать. Хотите правду за те четыре месяца, которые без единого слова?

 Моя Германия меня измотала. Морально выжала. Так должно быть. Так закаляют. Я сидела в своём отельчике, прилежно делала свой социальный год,  и строила тихие планы на будущее. Или аусбильдунг в отеле и университет. Университет это сложно, напряжно и дорого. Стоит сил, нервов, часов сна. Стоит денег. Но я о нём думала. Сдавала тест Даф. Ходила на курсы, не пропускала, сидела с умным лицом. Бесконечные графики, разговоры с диктофоном и даже в душе не песни петь, а стандартные фразы повторять. Потом был экзамен. Быстро, чётко, нервно. Я пришла с экзамена и закрыла все книжки.  Отнесла их в библиотеку. На шесть недель, что ждут результатов, я перестала учить немецкий. Впервые за полтора года я начала смотреть фильмы на русском языке. Моя голова, мозг, здравый смысл взяли отпуск. Если вы хотите проиграть – остановитесь. Сядьте и ничего не делайте. И по истечению времени вы - никто. Можете мне поверить. Я сидела, прожигала жизнь, ходила танцевать и через шесть недель узнала результат экзамена.

4,5,5,3. Письмо. Я провалила письмо. Писатель, проваливший письмо имеет право пойти смыть свои буквы в унитаз. Смыть раз пять. Я смыла шесть.

У меня был аусбилдунг. Я нашла эту вакансию ещё в сентябре. Контракт подписан. Вопрос стоял только о визе. И визу мне дали. Не знаю как. Не имею ни малейшего понятия, дали почему то. В прошлом году не дали, а теперь дали. Она ещё не вклеена в паспорт, но 31 июля обещали вклеить. Была ли я рада? Я была спокойна. Я думала -  хорошо, это вариант. Вот три года я буду здесь. А там что-то измениться, что то наклюнеться. Может сдам таки Даф и пойду в универ. Нуууу, в году так следующем. А может, не пойду.  Буду работать в отеле.

Я ходила на йогу. У нас тут в парке йога. Йога для всех и бесплатно. Принеси свой матрас и занимайся прилежно. Я ходила на йогу и играла в театре. У нас тут театр импровизаций для всех и каждого, не в парке, в помещении, но тоже между прочим бесплатно.И вот как то раз в парке, стоялая  в позе проснувшейся собаки, весеннего дерева, или в позе младенца жующего пятку, не помню точно. Но главное, что глубоко и вдумчиво дышала. Смотрела в небо. И была счастлива. И с каждым вдохом мне становилось грустно. Каждая мышца моего глупого тела грустила вместе со мной. Знаете почему? Потому что в парке, под небом на коврике для йоги, я оказалось очень случайно. Кто-то согласился поменяться со мной сменами, что бы я сходила на свою вдумчивую йогу. Что бы я в этот момент осознала, как я ненавижу эти смены. Я хочу знать, как выглядит мой рабочий план, хочу планировать йогу и играть в театре с 19 до 22.00. Или даже до 22.30. Я не хочу сидеть на рецепшене пол жизни, чтобы «может быть» и «когда-нибудь». Я хочу делать больше, лучше. Кто мне сказал, что я не потяну университет? Кто мне дал право в себя не верить? Кто сказал, что заниматься я могу только тем, чем не ходят заниматься немцы? Мыть унитазы в первый год аусбилдунга, ради того что бы во второй носить тарелки?

Я пришла домой. Села на кровать. И ничего не сделала. Я просто осознала, что мечту про отель, я просто выдумала. Что да, отель это хорошо, интересно, здорово. Только заходить туда надо с другой стороны. Осознала и пошла спать. Ничего не сделала. Поспала, поработала, поела, опять поработала, опять поспала.

Прошло какое то время. Я больше не знаю, сколько времени. Кто то бы успел разок пересдать Даф. Я же спала, смотрела фильмы. Ходила танцевать, играть в театре, когда позволяли смены. И как-то ночью, часа в три утра я зарегистрировалась на последнее место для сдачи страшного теста. В 3 утра приходят самые отчаянные решения. У меня было месяца полтора, даже меньше до теста, место досталось в часе езды от Штутгарта, что ещё очень повезло.

Я достойна большего. Я хочу в универ. Снова хочу за парту. Только теперь по-настоящему. Не потому что школу закончил и все пошли в универы, ну и я пошел. А пошел туда куда мама с папой сказали. Мне хотелось в универ, потому что образование приобрело свою цену и значимость. Я писала сочинения. Описывала чёртовы графики. Не спала. Последние две недели были адом. Я рыдала каждый день. Я писала сочинения и рыдала. Их проверяли, и я рыдала снова. Я ненавижу теперь слова, ненавижу буквы, пусть их не так уж и много. Но я не хочу всю жизнь работать в сменах. Я хочу ходить на йогу и знать что в субботу у меня выходной. Я хочу учить экономику, работать на интернациональном рынке и носить строгие костюмы в офис. Я не хочу глупую форму и улыбаться потому, что это написано в отельном уставе. Я хочу большего.

            Первое, что я сделала, написав экзамен – посмотрела дату следующего. Я больше не собираюсь закрывать учебники и относить их в библиотеку. Я больше не остановлюсь. И фильмы на русском в строжайшем игноре.

            Неделе, когда мне надо было сдавать экзамен, совпала с неделями генеральных репетиций. Театр это вам не на пляже полежать. Серьёзно. Это труд. Это такой же труд как и грузить мешки сахара. Спина только не так болит.

Моя премьера в театре прошла на ура. Я была счастлива. Делать то, что нравиться, не ставить себя в рамки, говорить громко. Смеяться. Такое ощущение свободы. Это твоя сцена, ты её хозяин. Тут всё твоё. Свет от прожектора, зритель.

И я думала о том, что у каждого свои рамки. Естественно, любое бюро имеет четыре стены, но мы достойны же большего. Достойны, хотя бы знать, своё расписание.

            Я жду результата теста. Если он будет плохим, то буду пересдавать, пересдавать столько раз пока не сдам. Я начну Аусбильдунг который больше, не хочу начинать. Мне от этого сейчас никуда не деться, но я буду относиться к нему как к буферу, как к временной мере, может от этого станет легче. Хотите правду? Я боюсь. Мне страшно идти в этот отель, с расписанием, которого никто не знает. С зарплатой, на которую выживают, а не  живут. И жить в лесу, что бы вы понимали. Страшно, что больше не будет театра и йоги, а будут только тарелки и улыбаться по уставу. Но я не собираюсь с этим мириться, не собираюсь врать себе. Дальше будет страшнее. Учиться в университете, работать и наверно снова выживать. Но. Университет это университет. И учить ты можешь всё что хочешь, а не то на что дали разрешение..

Я не жалуюсь. Я сама выбрала этот путь. Я рыдаю, каждый день рыдаю от страха, от злости, от не знаю чего, наверно от того , что я истеричка, но я не жалуюсь. Моя  Германия проверяет на прочность. Стисни зубы, детка. Стисни зубы, и учи немецкий, пиши сочинения, вытащи свои буквы из унитаза и верь в себя. Пиши книжки и относи их в редакции. Ищи университет, в котором хочешь учиться, ищи то, что хочешь учить. Думай, кем хочешь стать, когда вырастешь. Говори. Говори с людьми. С каждым встречным, не бойся задавать вопросов, не бойся требовать. Вообще не бойся. В этом нет смыла. И пиши. Пиши по простому. Но пиши. 

Чашки.

     Открываю один глаз, и в полудрёме рассчитываю на чудо. Пожалуйста, пусть будет ещё очень рано. Пусть до будильника часа два, а лучше три. С надеждой и опаской смотрю на часы. Улыбаюсь краешком рта, не прогнать бы сон. И снова закрываю глаза.

      Проснуться до будильника и снова отдаться страстям Морфея. Как инъекции счастья под кожу.

      Через два часа придётся-таки открыть оба глаза. Стараясь не совершать резких движений, выползаю из своего логова сна. Большая вязаная кофта проситься на плечи, кутаюсь в неё как во вчерашний день. Светлый солнечный воздух проникает в лёгкие, в мысли, в душу... Хочется какого-нибудь цветочного нектара, но чайник делает только чай. Зато пузатые чашки самого лучшего в мире терракотового цвета, явно сделанные маленькими проворными эльфами, любой чай превращают в нектар.

Города. Дрезден

           Города бывают разные. Есть города ворчуны, есть моложавые парни. Есть города мудрые девы, есть города шустрые дети, есть города старички в ушанках. Каждый город особенный со своей историей, со своим стилем, духом и запахом. Есть же в них и что то схожее, что то объединяющее.

            В каждом городе Германии есть главный вокзал и если идти прямо, то непременно попадёшь в старый город. Просто иди прямо от вокзала и дойдёшь до красот. Карту иметь не обязательно. Вышел из своего вагона и пошел. Иногда всё же, очень необходимо менять направления движения. Заезжать не с вокзала, идти в обход.

Бессонница

           

     Иногда самое интересное это люди. Ведь они очень разные. И в этом их прелесть.
Я придумала рассказывать Вам, мои дорогие Люди, маленькие истории о других Людях. Иногда о настоящих, иногда о выдуманных. В каждом что-то свое. Не очень важны их имена, и даты их рождения. Абсолютно не имеет значения где они живут и какого цвета их кожа. Важно только то, что в каждом из них есть капелька от Вас. И капелька от меня.

     

 ***********************************************************************************

             Он жил от неё в пятнадцати минутах и одном квартале. Каждую ночь она боролась с одеялом, подушкой и простынёй. Поворачивалась на правый бок, потом на левый. Открывала окно, закрывала шторы. Но подлая бессонница побеждала. Тогда натянув пальто, прямо так, на свою цветную пижаму, ботинки на босу ногу, носки куда то пропали,  а нос уткнув в воротник, она брела по знакомым улицам. Пятнадцать минут, один квадрат, два поворота налево, один направо. Зелёный дом с пихтами в кадках у входной двери. Забавный почтовый ящик в форме какой-то птицы. Кованная калитка и каменный забор. Это примерно пять песен, а иногда и так дойти можно. Слушая тишину и пугаясь своей же тени.

Он открывал ей дверь, и прятал под своё одеяло. Ворчал что она холодная, будто бы только с улицы. Она только вздыхала, прижимала свои холодные ноги к нему и мгновенно засыпала. Бессонница проигрывала. Рядом с ним, казалось, поигрывало всё.

Он жарил яичницу на завтрак. Целовал её в нос. Она улыбалась, грела руки о чашку. Они мало говорили. Много смотрели друг на друга. Было всё очень ясно, очень просто. На кухне всегда было так много света. Он отвозил её домой, что бы переодеть пижаму. Целовал в лоб. 

Они не писали друг другу писем, не отправляли открыток. Не знали когда у кого день рождения. У неё был кот. Он не знал ни его породы, ни его клички. Она не спрашивала, где он был и что делал. Не знала его друзей, не видела его маму. Она прижимала к нему свои ноги, а остальное было как-то не так уж и важно. 

Он обнимал её крепко, стараясь не отпускать. Не задавал вопросов. Ни себе, ни ей. Не искал ответов. Она покупала пижамы. Цветные, чёрные, белые, в цветочек, в горошек. Пижамы были важнее платьев. 

Он грозился подарить ей самые скучные, самые усыпляющие книги. Скупить всю лаванду в округе и наладить поставку чая с ромашкой и молока с мёдом. Она только пожимала плечами и смотрела в пол. Все книги оставались на его полках, лаванда под его подушкой. А чай. Чай не помогал.  

И каждый раз, устав ворочаться в своей кровати, она брела по одной и той же дороге. Пятнадцать минут, три поворота, за которыми её ждало самою уютное в мире одеяло. И много света на завтрак.

В этой истории не понятно только одно. Ни ему, ни ей. Зачем же было уходить по утрам? Неужели кормить кота?

Heimweh или о том что почему то не хочется сала.

          Heimweh. Первый раз я познакомилась с этим словом когда моя новоиспечённая гастмутер спросила меня тоскую ли я по родине. В первую неделю своего прибывания в Германии у меня как то даже и сил то не было на тоску по Родине, но слово я запомнила.
          Heimweh сожрало моего знакомого немца, который по работе должен был переехать из Гамбурга в Дюссельдорф и выдержав пару месяцев он отправился домой. Я только удивилась.
          Heimweh мучает мою коллегу Патрицию. Она скучает правда не по Индонезии,от куда она родом а по Австрии, где живёт её молодой человек. Туда она ездит каждый месяц ровно на пять дней, приковывая там себя к плите и получаю от этого кайф.